Мы спокойны. Мы не собираемся тебя ругать. Ты можешь рассказать нам все, что тебя мучает. Все, что с тобой происходит. В последнее время что-то не ладится, правда, милый?

Не беспокойся. Знаешь, когда я была маленькой и сильно-сильно испугалась, когда начались мои девчачьи проблемы… ты понимаешь меня, Томми? Я сейчас с тобой очень откровенна. Как твоя подружка, Карла. Твои родители – прежде всего твои лучшие друзья. Так вот, когда начались мои проблемы, я долго боялась сказать о них маме. Но мама – очень чуткий к переживаниям своих детей человек.

Она сама узнала, она рылась в моем белье и узнала. И знаешь, что было дальше, Томми? Ничего страшного не случилось, а я-то переживала! Наоборот, она помогла мне. Она дала мне таблетку и нужные мне женские штучки.

Теперь скажи нам с папой, Томми, ты принимаешь наркотики?

– Честное слово, если бы они у меня были, я бы принял их прямо там, – поделился Томми с плакатом Мерлин Монро.

Его быстро оставили в покое. Миссис Митфорд держала в руках распечатку с перечислением признаков употребления наркотиков, долго ходила вокруг Томми, рассматривая его зрачки, заставляя его вытягивать перед собой руки и касаться пальцем кончика носа, крепко зажмурив глаза.

Потом Томми пришлось вывернуть карманы.

Ни одного признака найдено не было, и миссис Митфорд поцеловала Томми в висок.

– Мы с папой думали, что ты зачем-то продал свой телефон, а не потерял его… А теперь ты еще и вовремя домой не являешься…

Она стояла в середине комнаты, усталая и встревоженная. По-настоящему встревоженная – Томми умел распознавать такие вещи. Халатик из искусственного шелка топорщился на ее согнутых плечах, начавшие седеть волосы растрепались.

Электрический желтый свет безжалостен к вечерним и вечереющим женщинам – он лег в каждую морщину, проявил пятнышки на щеках и шее, вялую складку подбородка и тонко гофрированную кожу век.

Миссис Митфорд никогда не гналась за красотой, ее козырем была благопристойность и религиозность, но Томми понимал, что все это временно, – мать попросту еще не замечает свою надвигающуюся старость.

Она все еще вволю ест кремовых пирожных и покупает полу килограммовые банки с фисташковым мороженым, выходит из дома без слоя тонального крема, и маски наносит те, на которых написано: «для молодой кожи». А еще она воспитывает маленького мальчика. Маленького неразумного попугайчика.

И пока он ребенок, пока он нуждается в ее любви, защите и тревогах – она по-прежнему молода.

Ей необходим Томми, Томми-Попугайчик, Томми-неудачник, Томми-который-постоянно-болеет, Томми-талантливый-ранимый-мальчик, Томми-под-мышкой, Томми-ее-личный-сын.

Ей не нужен другой Томми, Томми-старше-шестнадцати.

– Прости, что мы с папой устроили тебе эту проверку, – сказала она и тихонько обняла Томми. – Но мы вынуждены будем делать это каждый раз, когда ты явишься домой позже десяти. А если я узнаю, с кем ты гуляешь допоздна, я устрою его родителям большие проблемы, ты меня знаешь. Мы просто очень боимся тебя потерять. Очень любим и боимся потерять…

Она прижала его крепче.

Томми, который совсем недавно раздумывал о том, что порой искренние объятия куда понятнее слов, осторожно отстранился.

Он ничего не почувствовал. Только жалость к матери и себе самому.

Томми поднялся наверх и остановился в коридоре, прислушиваясь.

Из-за другой двери храпел мистер Митфорд. Он ушел спать еще на середине теста на наркотики, прихватив с собой стаканчик с растворенной в воде содой, так как вечерами страдал от изжоги.

– Если бы у меня были наркотики, я бы их принял, – еще раз сказал Томми плакату, сам не понимая, почему так говорит.

Он подошел к окну и прижался лбом к прохладному стеклу. Лужайка, поворот, ровно постриженные кусты… Тьма, разбитая только лунным всплеском одинокого фонаря.

Уже лежа на кровати Томми долго смотрел на теплившийся желтым краешек рамы, а потом заснул и спал почти без снов, лишь изредка улавливая смутную радость – Кит сказал, что скоро многое изменится.

Наконец-то.

Утром он тщательно и долго одевался. Вытащил единственную яркую рубашку – оранжевую, с высоко подвернутыми рукавами. Джинсы нашел самые линялые, серые, очень удачно лопнувшие чуть выше колена. Подумал и завязал на руке браслет из кожаных тонких веревочек – Карла когда-то увлекалась плетением всяких вещиц и дарила всем, кто попадался ей на пути.

Томми браслет надевал всего пару раз, чтобы показать Карле, что он ценит ее подарок, а потом забросил на дно ящика со всяким хламом.

Переложил книги из черной сумки-мешка в маленький рюкзак защитного цвета и накрепко завязал его толстые шнурки.

В зеркало смотреть не стал. Он знал, что в оранжевой рубашке при рыжих волосах выглядит вылитым попугаем, что джинсы слишком длинны и волочатся за кедами, что все эти вещи – гардеробные неудачники, которым нет места в приличном доме.

Но ему почему-то стало легче, словно змее, сменившей сухую, колкую, отжившую свое кожу.

На кухне мистер Митфорд пил чай, читал газету и одновременно пальцами крошил крекеры. На столе уже образовалась целая горка крошек.

Увидев Томми, мистер Митфорд поднялся и отодвинул один из стульев, словно был официантом, усаживающим за столик важную даму.

Томми кинул взгляд на часы и сел.

Мистер Митфорд долго и мучительно откашливался и листал газету. Томми следил за косым лучом солнца, придавленным кружкой с чаем. Луч то и дело порывался исчезнуть, но обреченно возвращался на место.

– Итак, – сказал мистер Митфорд.

Луч дрогнул и пропал.

– Тетя Эмили прислала нам письмо. Помнишь тетю Эмили? Ты был маленький, когда мы ее видели в последний раз… Еще дождь шел. Не помнишь?

– Помню.

– Она написала нам, что хочет поучаствовать в… хочет поучаствовать. И некие свои сбережения. Тетя Эмили некие свои сбережения. Строго говоря, она собирала деньги не на твое обучение, а на обучение Кэтрин, но Кэтрин… Ты видел Кэтрин? Это твоя двоюродная сестра. Была такая девочка.

– Видел…

– По той простой причине, что Кэтрин некоторым образом покинула этот мир, а детей у тети Эмили больше нет и не будет, она написала нам письмо, в котором говорится, что тетя Эмили лучше отдаст деньги на твое обучение, чем каким-нибудь бродягам и проходимцам, которые налетят на них, случись ей тоже умереть.

Томми взял крекер, откусил кусок, прожевал и еле проглотил: будто слопал песочный куличик или что-то в этом роде.

– Мы тоже собирали деньги. И я решил, – сказал мистер Митфорд, – что с ее помощью мы в состоянии определить тебя в медицинский колледж.

– Куда???

– Стоматолог – престижно и прибыльно.

– Но я же еще в прошлом году сказал…

– В прошлом году нам недоставало денег на приличное обучение.

– Но журналистика…

– И поэтому ты сможешь заниматься своим